Феноменология Гуссерлем была задумана как эгология, что воплотилось в суждениях о "Я" : "Я" - исполнитель всех переживаний сознания, "Я" - осознаётся в каждом переживании наряду с интенцией, "Я" обеспечивает онтологическое единство сознания. Здесь Гуссерль не оригинален: Кант тоже утверждал "я мыслю сопровождает все мои представления". Очевидно Шпет не отрицает факт существования "Я" , а выступает против утверждений о "Я" .
В картезианстве и особенно из традиции НКФ Гуссерль извлекает подход к сознанию как к самостоятельному (регион абсолютного бытия), замкнутому образованию, заключающему в себе в снятом виде весь предметный и социальный мир "в снятом виде" означает онтологическое предшествование возможности по отношению к действительности. Для Гуссерля важно избавиться от "фетишизма" сознания для этого проводятся редукции, после которых открывается поле чистого сознания, сознание вне реальных связей с миром.Такое возможно по Шпету лишь в статусе методического принципа, то есть как временная установка. Чистое сознание представляет собой структуру формально задаваемую как ego cogito cogitatum.Что происходит с Я после редукции по Гуссерлю? . Я есть не означает более: Я этот человек есть. Я уже не являюсь тем человеком , который в естественном опыте самопознания преднаходит себя, а при абстрактном ограничении чистыми компонентами внутреннего , чисто психологического опыта самопознания преднаходит свой собственный чистый mens sive animus sive intellektus, не являюсь душой , постигаемой сама по себе " ( Гуссерль " Картезианские размышления " . с. 84) .Гуссерль замечает, что чистое "Я" не может быть предметом, оно дано через отношения к переживанию. Всякое переживание указывает на "Я" по Гуссерлю, но само "Я" уходит в пустоту. Это было парадоксальным открытием для Гуссерля. "Я" стало трансцендентным феноменом, то есть тем,что всегда уже есть до всякого интенционального акта. Таким образом проблема уводит в темную область отношений между естественной и феноменологической установками. Первоначально Гуссерль не учёл всей серьезности зависимости "Я" от естественной установки, хотя парадоксально, ведь не зря же Гуссерль настойчиво очищал сознание.
В 1916 г. Шпет проделал обстоятельный анализ значений термина "Я" в истории философии и говорит, что еще на заре трансцендентализма "Я" было лишено своей индивидуальности. Шпет же как раз налагает запрет на образование общих понятий о "Я" , выходящих за пределы данного вида. Онтическое своеобразие "Я" состоит в том, что оно не может рассматриваться лишь как экземпляр и по своему бытийному статусу требует признания как именно единственное, уникальное. Правильно будет искать не общее всем "Я" , а, наоборот, различающее их. Так только "Я" может быть определено через себя самого, а не через иное, например среду (как это делает эмпирическая психология), или фиктивную подмену "Я" чистым "Я" , как это происходит у Канта, Фихте и Гуссерля. Итак, "Я" не обобщаемо и по Шпету о "Я" не может быть построено никаких "теорий", однако это не означает запрета на суждения о "Я" . Единственность не уничтожается, если мы, заглядывая в его сущность, устанавливаем "типическое" и изображаем его в ему единственно присущей структуре. В чем же состоит уникальность "Я" ? Главным расхождением с Гуссерлем для Шпета является отрицание того, что в корреляции сознания и предмета содержится указание на "Я" . Бесспорно, что в составе чистого сознания содержатся эстетический и функциональный моменты. Эту корелляцию Шпет понимает как единство свободы и предопределённости. Однако, не этот факт есть уникальность "Я" . Уникальность есть интерпретация этого единсства. Таким образом проблема заключается в отношении чистого сознания и "Я" .
Критика Шпетом Гуссерля может быть направлена против онтологизации "Я" как его понимал Гуссерль в "Идеях" : Чистое "Я" - это настоящее, подлинное "Я" , которое "на самом деле" и которое сокрыто "Я" эмпирическим. Новация Шпета состоит в переформулировке принципа беспредпосылочности. Для Гуссерля беспредпосылочность есть чистое сознание. Для Шпета же социальное бытие или повседневность есть источник и цель всякой онтологии. Это социальное бытие и есть новое понимание принципа беспредпосылочности. Статус трансцендентального "Я" может быть только условным как название особой, причем противоестественной установки философского исследования. Эта установка есть открытие поля философского опыта, пространства объективности. Это ничейная территория, а значит - общая. "Я" как таковое по Шпету может быть только эмпирическим "Я" или социальной вещью. Таким образом Шпет против смешения процедурных и онтоглогических понятий в феноменологии Гуссерля. . Это скорее провокация - Гуссерлевская мысль призвана лишь оттенить по контрасту мысль Шпета о том, что чистая мысль не содержит в себе "Я" , а чистое сознание не субъективно. Шпет против того, чтобы "Я" называли не тем, что оно есть, а то, что оно есть не может быть исходным пунктом философствования.
Каковы экзистенциальные последствия позиции Шпета. Последовательное признание "Я" как единственного и уникального может осуществиться только в поступке, так как утверждение статуса "Я" Шпетом как социальной вещи есть иного вида, но теория, следовательно, необходимо редуцировать саму теоретическую установку в пользу практической. У Гуссерля же "Я" рассматривается как разновидность наличного бытия, в силу суеверия Гуссерля о привилегированном статусе теоретической установки. Позиция Гуссерля может быть охарактеризована как неучастная по отношению к данности . Более заметно это стало в пятом картезианском размышлении. Гуссерль ставил задачу преодолеть солипсизм и в этой связи ставил вопрос о происхождении уверенности в абсолютном статусе другого "Я" . Но результат, достигнутый Гуссерлем не есть ответ на этот вопрос. Вопрос скорее звучит так : Как в сфере моего собственного образуется то, что изнутри ее ограничивает. Другое "Я" здесь выступает лишь как негатив моего собственного.
Текст развлекает, когда в нём есть что-либо из помеченного цветом, причём, чем его больше, тем больше развлечения.
секс ( "Я" фаллоцентрично т.к. пишется с БОЛЬШОЙ буквы), насилие, власть (Однако критика Шпетом Гуссерля является внешней) [это страховка. Страховка своей позиции. Подача ее как "объективной", даже не столько это, сколько автоэротизм (не нашим, не вашим) т.е. говорить просто, что Шпет - говно - неэвристично, это и так распространённая позиция, а говорить что говно Гуссерль опреметчиво и глупо т.к. в это никто не поверит, а скорее поверят в то, что говно - ты. Таким образом автор всегда находится в позиции умного, всё просекающего парня-специалиста-феноменолога (легитимизированная мораль которого "Семь раз отмерь, один раз отрежь")], юмор, парадоксы (Шпет против того, чтобы "Я" называли не тем, что оно есть, а то, что оно есть не может быть исходным пунктом философствования)., сенсация, сплетня, адреналин (экстатические удовольствия: страх, лесть, предвкушение-автоэротизм, презрение-самовозвышение ). Экстатические удовольствия - это самые распространённые удовольствия от феноменологических (да и вообще "крутых" философских) текстов. Как в рекламе моющего средства "Почувствуйте свежесть лета!", так в этом тексте - "Почувтвуй себя умным!". И если даже ты фиксируешь его только на уровне "гонива", то всё равно ТЫ его зафиксировал. А тем более если ты можешь продлить свой нарциссизм к.л. суждениями о - тексте или (Еще пуще) - вопросами к автору. - Да это же просто круто. К тому же у тебя всегда (при должном уровне философской грамотности) сохраняется возможность просто послать автора ... , с помощью степени лёгкого пренебрежения, смазанного эрудицией с долей тонкой издёвки в голосе (например, встает какой-нибудь дяденька Молчанов и говорит, что у самого Гуссерля в Erfahrung und Urteil. Hamburg, 1976 даны исчерпывающие разъяснения о статусе "Я" (т.е. написано о том же, но гораздо круче) и то, о чём Шпет его критиковал, Гуссерль и сам прекрасно был осведомлен и более того вся т.н. "критика" Шпетом Гуссерля сосредоточена вокруг непонимания им подлинного смысла "Я" в трактовке самого же Гуссерля, изложенного им в его более поздних работах о которых сам Шпет был осведомлён весьма поверхностно) [Сошлёмся хотя бы на немногие известные нам проявления такого философского автоэротизма - И.М.Чубаров статья в сборнике"Вторые шпетовские чтения" - с.32]. Благо текст, написанный ещё-пока-не-профессионалом располагает к этому - и в этом его дополнительное очарование для эрудита (и в этом же его профессионализм, по нашей оценке)....
[здесь наш текст может длиться по уже понятной вам схеме]
В целом же текст статьи выдержан.... и наполнен нужными жестами.
оборачивается попыткой построить (достроить) его в том же ключе, какой задаётся его написанием, т.е.попытаться заново раскрыть суть критики Г.Г.Шпетом эгологии Э.Гуссерля. Даже такой далёкий от этой интенции отзвук (назовём его так - мы имеем в виду "Феноменологический текст как развлечение") не лишён "приправы" посткритицистского анализа.
(пытаюсь по горячим следам восстановить основные параметры разговоров, состоявшихся недавно с автором статьи).
Синий текст представляет из себя полицейское дополнение к тексту статьи. Он призван защитить права потребителя феноменологического текста. Причём потребителем является и автор статьи который в процессе письма постоянно осуществляет refresh текста (прочитывает его и освежает в памяти для того, чтобы написать продолжение). В случае отсутствия этого полицейского дополнения потребитель оставлен один на один с текстом и ему остаётся есть его таким, каким подают. В случае же появления такого института как полиция по защите прав потребителя, читателю открывается возможность подавления текста (освежевания и готовки) путём применения к нему полицейских процедур ( ГОСТ, ОТК, срок годности [и это не метафоры]). Полицейские процедуры не являются просто машинами по "доводке" продукта т.е. повышения его качества. Они являются чисто "внешними" процедурами контроля, надзора за текстом. Эту нишу и может использовать потребитель для подавления текста. Более того, это единственная для него возможность надзора над текстом, ведь все остальные разговоры вертятся только вокруг "доводки текста", его дописывания. Такого рода добавление, осуществлённое через развлечение, не является по этому попыткой дописать текст, а осуществляет внешнее и абсолютно невосполнимое для него требование быть развлекательным. Полицейский надзор не является частью производства, только по этому он и может защитить потребителя. Итак, полицейская процедура в данном случае осуществляется посредством добавления к первоначальному тексту развлечения, которое является подлинным и неустранимым репрессивным элементом для первоначального текста т.к. максимально далёко от феноменологической "кухни" как это и подобает истому полицейскому надзору, который только один и может защитить права потребителя в силу своей дополнительности, порождённой принципиально неисполнимым для первоначального текста статьи требованием - стать развлечением.
а
обновленную версию статьи сморите здесь