Интеллект трупа

Интеллект трупа - телеверсия упанишад.

Всем известна тупость трупа. Учитывая магический опыт хула-хупа, можно ли измерить интеллект трупа. И поскольку мы все прекрасно знаем к чему привели пытки Айзенга в его загородном бункере, теперь начнем с того, что труп это никакой и не пуп земли. Напротив, пуп является сосредоточением интеллектуальных сил трупа. В то время когда душа ходит в пятки, интеллект как раз опускается на уровень пупа. Куда же ходит ваша кошка? К вопросу о появлении трупных пятен. Каждому трупу – свою пядь земли! Пятки которые, помятуя о школьных отметках, являются отличительными чертами, чертями-мучителями трупа. Мощи древних учителей и их интеллектуальная мощность - алмазная сокровищница души, бриллиантовые серьги в мочках трупа. Очковтирательство. Мазание пяток дегтем – быстрота интеллекта. Помазание на интеллектуальное одиночество – стратосферный дружок трупного интеллекта.

Кровь истекает из трупа не через поры кожи, у трупа нет кожи, ни рожи ни кожи. Но когда приходит пора – сквозь его душевные покровы и складки, ушные раковины и прочую интеллектуальную сантехнику. Ушу – искусство истекания, чеканки, и утраты близких под уху, дружественных и соседствующих с мыслью – покровов и складок. Покров – под кровью (потом и кровью). Пот кровавых, кровавый пот и топот, кровавые слезы, крокодильи слезы. Тема истечения и чеканки. Чеканный шаг (шаг Анки-пулеметчицы), чеканить слова, чеканить слева и чеканить справа, чеканный дискурс, искушение ЧЕКАнкой. Чеканье – нечто среднее между первыми симптомами заболевания в дискурсе (чихание) и острой нехваткой воздуха, сравнимой с удушьем (душа, испепеленная магическими ритуалами Вуду) или икотой (иконичность икоты). Икота, в отличии от ритуализированного наговора в Вуду, самым бесцеремонным образом разрывает речь, сминает в ней бесконечную складку, подобную барочной (марочной арке), бесконечность икоты в ее неустранимости: икота преследует свою жертву параноидально и неотступно, икота – это идея-икс трупа, зафиксированная и надежная, иконическая в своей острой неотступности, не терпящая теоретической отступи и тихо идущая своей еретической поступью.

Пропащий труп и пасть трупа. Поющий труп и паек трупа. Ищущий в терновнике рискует попасть в пасть трупа. РОПОТ трупа, ропчущий и хохочущий труп, топот трупа. Топор-ступор-рупор трупа. Огнеупорность трупа. Топорщащиеся струпья трупа. Труп на продажу за рупии (оригами из трупа + национальный колорит). Упор с трупом (аспект некрофилии) также и момент спортивности. Осквернители могил (последний из могикан) – «упёр труп» (из криминальной хроники) Super-труп («нам с тобою было супер») – хитовость (хитин-щетин-озверин) трупного запаха. Трупотеррапия – зарывание трупа на террасе загородного дома. Отрывание у трупа частей и участков – момент избирательности и солидарности народного выбора. У участкового, насилие над милицией – месть органа всему телу, а значит и самому себе. Лицо Органов (момент шрамирования – «мама мыла раму», омовение трупа, откровения трупа, скальпель патологоанатома – открывалка для трупов; крыша трупа – небо голубое (ср. глаза князя Болконского), «все, тебе крышка» (из разговора с трупом - тема последних ритуальных услуг, оказываемых трупу), мотив отмывания грязных денег через рекламу маргарина трупом Ю.А.Гагарина). Перетряска органов = «Новый Органон». Сцена засасывания (асассины-гашишисты – наемные убийцы из Бийска) ряской своей очередной жертвы. Удушение рясой и косноязычие смерти: у смерти даже язык - косой (мотив церковности и фольклоричности (Смерть – старуха с косой, косая старуха: уха из целого созвездия глухих Рыб), японка: для Западной цивилизации – смерть приходит с востока). Игра в кости.

Складка.

Ладно, начнем. О чем? О кладке, желтой подводной лодке, Ноевом ковчеге и все увеличивающемся и увлекающем ускорении речи. Игра? Сказка? Не серьезно? Нет, серьезно, очень. Этот очерк посвящен всеми своими огнями и окнами складке. Но что это будет? Складки в материи – физика, складки (изгибы потаенные) души – метаболизм той же физики, ускоренный и пронумерованный как метафизика.

Метод. Каким он должен быть в нашем случае, имея дело с дискурсом, речью, словом (хоть это, конечно, не говорит еще не о чем бесконечном, транс- и инфинитарном, отстраненном или дистанцированном, не накладывает еще никаких отпечатков смысла), смыслом(?), мыслью отмысленной, помыленной и осмысленной? Полагание в данный текст метода подобно отчасти положению во гроб, поскольку естественно другое – то, что метод и есть методичное в теле текста.

Ситуация двоичного летоисчисления у Лейбница требует скорее противоестественного обращения с текстом: необходимостью, оправданной вторичностью метода (или же его первичностью, но в двоичной, как уже было сказано, системе исчисления, где первичность и вторсырье - взаимообратимы) предстоит эксгумация метода из текста. Метод данного текста – открытый, быть может даже традиционный, а может, это – метод открытий. Как бы то ни было метод предстоит еще отрыть, иначе он спорадирует для нас смысл, который в свою очередь не то бытием прорастет, не то быльем, не то пылью замогильной покроется.

Пока назовем покойного (метод) «с-кладка», отдавая тем самым дань целой традиции дефисной чересполосицы философских терминов (Hi,digger! – привет от Хайдеггера). С чем мы здесь сталкиваемся? Клад – подобие тезауруса, не столько богатый, сколько обогащенный урановыми соединениями, радиоактивный и предъявляющий свои требования к излучению, облучению (Кюри – Кюре – Саббат – проповедь Феноменологии – рентген тела) и истечению (про-кладка: кладка предвыборных прокламаций), не сравнимые ни с какими суммами (Ф.Аквинский), суевериями (идолами Локка) и окладами (У.Оккам), налагаемыми на организм жертвы. Великая жатва обогащенного клада. Клад не предлагает в нашем случае никакого обогащения, он уже пресыщен и обогащен, ergo – с успехом может быть использован для добычи полезных лезвий и металлов для топорищ талого снега и послеполуденного зноя и неги.

Исчисления: 1 – морфология текста, или точнее текст-морфий, орфическая пляска сочленений; 2 – монголикий кладезь элементов дискурсивной мозаики; дискурс расхожего, мелкая разменная монета речи.